Галкин А. Академия в Москве в XVII столетии / А.Галкин. - М., 1913. - 97 с.

В предисловии царь Федор Алексеевич говорит о мотивах, побудивших его основать Академию. Этими мотивами являются: 1) «важность и польза изучения мудрости, чрез которую слава Божья умножается, православная наша восточная вера от злокозненных еретических хитростей в целости сохраняется и расширяется»...; 2) завет патриархов: Паисия Александрийского и Макария Антиохийского, которые в 1668 году благословили учредить в Москве славяно-греко-латинское училище; 3) достойный подражания пример Соломона и древних греческих благочестивых царей, заботившихся о просвещении своих подданных. В силу этих мотивов царь решил «храмы чином Академии устроити и в юных семена мудрости, т.-е. науки гражданские и духовные, наченши от грамматики, пиитики, риторики, диалектики, философии разумительной, естественной и нравной даже до богословии, учащей вещей божественных и совести очищения постановити. Притом же, учению правосудия, духовного и мирского (церковное и гражданское право), и прочим всем свободным наукам, ими же целость Академии, сиречь училищ, составляется, быти». (С. 44)

Берх В. Царствование царя Федора Алексеевича и история первого стрелецкого бунта. Ч.1. - СПб., 1834. - 162 с.

Из двух предшествовавших царствований видели мы, что в Москве существовали уже училища. Покорение Киева (1654), где науки, а особенно духовные, преподавались систематически, долженствовало им влияние на воспитание юношества.
Но Царь Федор Алексеевич для большего просвещения подданных своих, учредил в Москве Славяно-Греко-Латинскую Академию.
Желая доставить учебному заведению сему пособия, Царь писал к Греческим Патриархам о присылке к нему ученых мужей; а того училища блюстителю и учителям на довольное и лепотствующее пропитание и нужных исполнение, приписаны были следующие места (5):
Андреевский монастырь на реке Москве.
Богословский монастырь в Переславском уезде.
Даниловский Московский монастырь для жилища вызванным ученым людям.
Строминский Троицкий приписной монастырь Московского уезда.
Николаевский Песножский монастырь Дмитревского уезда.
Борисоглебский монастырь и Медведева пустыня со всеми угодьями, крестьянскими и бобыльскими дворами.
В Чугуеве на Опакове, клодези, наше просечное место, со всеми угодьи и землею.
Верейскаго уезда Вышегородскую волость с мельницами и угодьями.
В Боровском уезде пустоши: Пашково, Зайцово, Насоново, Кочуково, Гондурово, Немцово большое и Немцово малое на реке Луже.
Об Андреевском монастыре сказано, что он построен, по дозволению Царя Алексея Михайловича ближним человеком Окольничего чина, Федором Михаиловичем Ртищевым, для заведения в нем училища.
Принимать в Академию дозволялось одних только Россиян и Греков; но последних с Патриаршего свидетельства в том что они точно нашей Православной веры.
По открытии Академии запрещалось держать домашних учителей и обучаться дома Греческому, Латинскому и Польскому языкам.
Ученых, а особенно прилежных из них, сказано в уставе, не призывать к суду за долги или иные вины, ради препятия науки. Учители избавлялись также от призыва в Приказы, но должны были судиться блюстителем своим и прочими учителями.
Учителям обещано было в старости, успокоение и жалованье по трудам, и ученикам по окончании наук приличные чины их разуму.
Строго запрещалось иметь книги волшебные, чародейные, гадательные и прочие еретические. (С. 101-103)

Смирнов С. История Московской Славяно-греко-латинской академии. - М., 1855. - 428 [II] с.

<…> … желающие могли жертвовать в Академию на пищу и одежду учеников. Наконец, чтоб обеспечить Академию со стороны учебных пособий, Царь обещается предоставить Академии царскую библиотеку. Блюститель или ректор Академии и учители избираются из сынов православной веры, русских или греков; последние должны иметь свидетельство о своем православии от Восточных Патриархов и, кроме того, в самой России должны быть испытаны в вере. А римским католикам, лютеранам и кальвинистам запрещалось поручать должности ректора или учителя. Жившие в Малороссии и Литве могут быть избираемы в учители, только должны представить достоверное свидетельство о своем православии: если кто из них известен, как сочинитель православной книги, то не считать этого верным свидетельством его православия, потому что сочинение могло быть написано только с хитрою целью приобрести доверие, а после такие люди могут мало по малу всевать семена лжемудрования и вредить чистоте веры. Блюститель и учители должны дать присягу в твердом сохранении православия.
В Академию могут быть принимаемы ученики из всех сословий, только чтоб были православной веры. А учиться дома у иностранных учителей греческому, польскому, латинскому и другим языкам воспрещается без разрешения ректора и учителей Академии: нарушители сего подвергаются конфискованию имения. Во все время учения ученики освобождаются от светского суда, исключая уголовных преступлений; а за всякие другие проступки судит их ректор с учителями. Также и учитель, если замечен будет в неправомыслии, подлежит домашнему суду Академии. Если кто из учителей пожелает определиться в царскую службу, то не иначе может быть принят он, как с свидетельством ректора и учителей. А за продолжительную усердную службу при Академии, засвидетельствованную ректором, учителю обещается особая пенсия от щедрот царских.
Ученики, отличающееся прилежанием и оказывающее особенные успехи в учении, по рекомендации ректора будут получать награду от Государя. По окончании курса они будут пожалованы чинами и причтены к благородному сословию.
Иностранцы, приезжающие в Россию и желающие поступить на службу царскую, прежде испытываются в вере блюстителем Академии и учителями, и, если, по их свидетельству, окажутся достойными, то принимаются в службу; а те, в которых усмотрено будет направление противное духу православия, высылаются назад за границу. Блюститель и учители обязываются наблюдать, чтобы в народе не было каких-нибудь распрей и непристойных толков о вере. Иноверцы, принимающие православную веру, записываются в особые книги, которые должны храниться у ректора и учителей: они должны наблюдать за образом их мыслей и жизни. Если окажется, что они изменяют православию, то их ссылать в Сибирь. Ректору же и учителям вменяется в обязанность наблюдать, чтобы ни у духовных, ни у мирян не было в домах запрещенных книг, и чтобы не учившиеся свободным наукам не вступали в состязания о вере.
В заключение Царь обещается со всем усердием заботиться о благосостоянии Академии и защищать её от притеснений. (С. 13-15)

Соловьев С.М. Сочинения. Кн. VII: История Россия с древнейших времен. Т. 13-14. - М., 1991. - 701 с.

Издержки построения училища принимает на себя казна.
Из этой любопытной привилегии мы всего яснее можем видеть господствующий взгляд времени на науку, на училище.
Необходимость науки, училища сознана, сознана в интересах церкви; училище свободных наук устраивается для поддержки православия, которое не находит для себя этой поддержки на Востоке. Но здесь надобно поступать с величайшею осторожностию, ибо наука, училище, учителя вместо поддержки православию могут нанести ему удар, надобно, следовательно, набрать учителей испытанного православия, и за учителями обращаются к вселенским патриархам, главным блюстителям православия. Но этого мало: православие окружено опасностями, люди, враждебные ему, люди римской, лютерской и кальвинской веры беспрестанно являются в Москву, их много в службе великого государя, прелестники будут действовать против православия, не разбирая средств, православию нужно бороться с ними неусыпно, и главным орудием для этой борьбы будет академия. Она уполномочена следить за всеми движениями врагов и бить всполох при первой опасности. Московская академия по проекту царя Феодора - это цитадель, которую хотела устроить для себя православная церковь при необходимом столкновении своем с иноверным Западом; это не училище только, это страшный инквизиционный трибунал: произнесут блюстители с учителями слова: «Виновен в неправославии» - и костер запылает для преступника. И при царе Феодоре, как после при брате его Петре, наука призывалась с практическою целью: разница в том, что при Феодоре она призывалась преимущественно на служение церкви, а при Петре — на служение государству. (С. 247-248)

Забелин И.Е. Церковное водворение в Москве Греколатинской и общей европейской науки: речь читанная в заседании Императорского Общества Истории и Древностей Российских 19 апреля 1886 года, в память двухсотлетней годовщины рождения первого русского историка В.Н. Татищева, председателем общества И.Е.Забелиным. - М., 1887. - 24 с.

Торжественное открытие Богоявленской деревянной школы, как основы будущей академии, произошло 29 января 1686 года. В этот день патриарх со архиереи прибыл в новопостроенную школу и слушал учения учеников, в числе которых находились его домовый иеромонах Илларион, 2 иеродиакона, 6 человек лучших и 23 человека остальных - всего 32 человека. Потом со архиереи же патриарх ходил в типографскую школу, где учились 1 иеродиакон, греческому писанию 9 лучших, 11 средних, 27 меньших, 19 еще меньших, всего 66 человек; словенскому писанию учились 166 человек, а всего 232 человека. (С. 6.)
В каменные Спасские палаты академия была переведена по всему вероятно к зиме 1687 года, когда на Рождество 28 декабря академия уже из этих Спасских палат приходила к патриарху в Крестовую славить в следующем составе учеников: 2 иеромонаха, 2 иеродиакона, книгописец, бельцов 1-й статьи 5, в том числе 2 грека, 2-й статьи 9 чел., 3-й статьи 35 чел., 4-й статьи 27, итого 76; словенского книжного учения, 1-й статьи 7 чел., 2-статьи 16 чел. итого 27; а всего 104.
Каменные школьные палаты, как упомянуто, были построены в три этажа, вероятно, с прямою целью распределить и самое учение на три особых отдела. (С. 8)